Немногие из этих странных людей доживают до глубокой старости, большинство служителей муз раздают свой душевный огонь без остатка, сжигая себя в пламени страстей лишь перешагнув рубеж половины «среднестатистической» жизни. Пушкин прожил 37 лет, Лермонтов — — 27, Кольцов – 33 года, Блок — 41, Гумилев – 35 лет, Есенин – 30, Маяковский – 37, Мандельштам – 47, Высоцкий – 42 года. Чуть больше (но не намного) прожили Брюсов – 51 год, Анненский – 53, Белый – 54 года, Волошин – 55. На фоне этой плеяды гениев русской словесности поэт Арсений Тарковский, проживший 82 года, выглядит долгожителем.Почему же одни поэты «сгорают» рано, а другие доживают до преклонных лет? Неужели все дело в степени одаренности и связанными с ней «побочными эффектами»? И неужели гениальность чревата ранним уходом из жизни?
В обществе сложилось устойчивое, но далеко не истинное мнение относительно взаимосвязи гениальности и психической неуравновешенности, «помешательства» (выражаясь терминологией Чезаре Ламброзо). К творчески одаренным натурам принято относиться как к неадекватным персонам, прощать им грехи и даже пороки, считая оные «издержками» тонкой психической организации поэтов, художников и музыкантов. Судьба Арсения Тарковского – редкий пример сосуществования в одном человеке гениальности и здравомыслия, интеллекта и скромности, авантюризма и интеллигентности, любвеобильности и порядочности. Поэт Тарковский не сгорел, пережив в отличие от многих его гениальных предшественников кризис середины жизни, не смотря на то, что ему, как всякому настоящему поэту было свойственно осознание «пробужденности» собственной горящей души и временности всего существующего. «Я свеча, я сгорю на ветру. Соберите мой воск поутру» — эти строки принадлежат человеку, сумевшему пронести творческий огонь через всю жизнь, сохранив его до самого последнего дня, до последней исписанной его рукою страницы, до последнего слова и последнего вздоха.

Арсений Тарковский, как и всякий талантливый человек (а в его таланте и даже гениальности сомневаться не приходится) лицом к лицу столкнулся с демоном гордыни, искушавшим и искусившим многих русских поэтов серебряного века. Но, явственно осознавая свое предназначение и степень собственной одаренности, сам гений и отец гения, Арсений Александрович Тарковский не возгордился, до конца своей жизни оставшись подлинным русским интеллигентом, адекватным человеком, не утратившим ни порядочности, ни скромности. В его богатом поэтическом наследии нет ни единой строки, хоть отдаленно напоминающей программное заявление Константина Бальмонта: «Я – изысканность русской медлительной речи, предо мной все другие поэты – предтечи», или же откровение И. Северянина — коллеги по поэтическому цеху: «Я гений – Игорь Северянин». Совладать с собственным талантом, обуздать гордыню, будучи близким другом Анны Ахматовой и последним возлюбленным Марины Цветаевой – дело отнюдь не простое, и тем не менее, Арсению Тарковскому это удалось.
Вознестись до заоблачных высот настоящей поэзии и при этом не утратить почвы под ногами, не разорвать связи с реальностью, погрузившись в иллюзорное море туманных поэтических образов – вот истинная миссия мастера слова, проводника тонких вибраций высших миров. Арсений Тарковский, даже если и не осознавал в полной мере суть космического предназначения поэта, тем не менее, соответствовал высокому призванию служителя муз более многих прославленных русских поэтов.
Выражаясь терминологией авестийской астрологии, на светлом челе Арсения Александровича Тарковского лежала печать истинной «хварны» – благословения небес, божественного дара, наделившего поэта необыкновенной широтой взглядов и глубиной внутреннего взора. Истинная природа хварны, выделяющей индивидуума из общей массы, проявляется в поступках человека, являющихся основным критерием для вынесения окончательного вердикта душе, перешагнувшей мост через вечность. С людей, наделенных хварной или харизмой, спрос особый, поскольку первые способны оставлять след в информационном поле земли, вторым же дано изменять реальность. От их поступков во многом зависит соотношение между силами добра и зла в этом мире, поскольку именно талантливые души, как правило, оказываются в эпицентре борьбы между светом и тьмой. Каждое написанное поэтом стихотворение, каждое музыкальное произведение композитора, каждый эскиз художника эхом отзываются в коллективном бессознательном человечества. Всполохи творческой активности личностей, пробудивших самосознание, вызывают волнения в океане идей, скрытых мыслей и неосознанных чувств — «океане Соляриса», являющегося прекрасным образом общечеловеческого информационного поля.

Родители Арсения

Как поэт Арсений Тарковский, так и его сын Андрей, посвятивший «Солярису» один из своих фильмов, прекрасно знали, что круги на зеркальной поверхности океана образов, образующиеся от слова, оброненного гением в звенящей пустоте ночи, способны достичь самых потаенных уголков человеческой души и вызвать в сердцах других людей цепную реакцию любви. Отец и сын, каждый по-своему гениально, высказали свое суждение о мире в целой галерее образов-видений, запечатленных в стихах и фильмах, пронизанных энергией света, космического света, наполняющего высшим смыслом земное существование человека. Энергетический потенциал подлинного таланта, осенившего отца и сына святым духом высокого искусства, столь велик, что лишь знакомство с наследием Арсения и Андрея Тарковских способно пробудить человеческую индивидуальность от анабиоза, тяжелого сна, сковывающего истинную сущность человека. Талантливым людям дано вырывать и